Николай Николаевич Локтионов, в 1972 году связист на К-19, участник трагических событий 24 февраля 1972 года.

Вот что он пишет о себе:

«Начну с того ,что я сам изъявил желание служить на флоте. Пошёл по стопам отца, он участник второй мировой. Служил на Тихоокеанском флоте мотористом на торпедном катере, участвовал в разгроме японцев. Имеет грамоту от Верховного Главнокомандующего. В военкомате я был направлен в 120 команду, еще не зная, что это подводники. Прошел ряд медицинских комиссий: районную, республиканскую, в Красной горке и наконец в Ленинграде в КУОППе им.Кирова. Здесь начал постигать азы радиосвязи изучать устройство подводных лодок, легководолазное дело и главное самостоятельно решать свои проблемы.
Первые месяцы от физических нагрузок постоянно хотелось спать и есть и когда были наряды на камбуз или разгружать хлеб, то как в фильме про «Шурика»первым выходил из строя и говорил «Я».

Через пару месяцев мой организм привык к такому распорядку и жить стало веселей. Да и как не привыкнуть, я с седьмого класса в летние каникулы начал работать на местном лесозаводе на пилораме подсобником, как говорится, брёвна катал. Частенько приходилось садиться за рычаги отцовского трелёвочного трактора. Деньжонок было мало и после работы приходилось бегать по родне и поливать огород. Кто давал рубль, а кто и полтинник .В те времена это большие деньги для нас были. В зимнее время ждали выходных от занятий в школе, каникул и морозов свыше 30 градусов. Занятия в школе отменялись и мы с ребятами становились на лыжи и ехали кататься с гор за 15 километров от городка или бежали на речку играть в хоккей. Вечером измученные и голодные возвращались домой, собирая и поедая мерзлую калину или барыню, которые в большом количестве растут у нас на Урале.
Так что к трудностям мне привыкать особого труда не составило. После принятия военной присяги потянуло в город в увольнительные. В Ленинграде есть что посмотреть, особенно для меня из провинции, появились новые друзья.

Сейчас через двадцать девять лет трудно вспомнить имена и фамилии ,но лица их я помню.

Учебку закончил с отличием и был направлен на Северный флот .Из нашей роты радиотелеграфистов только я попал в Гаджиево. Сначала попал в первый экипаж в/ч 60207,но через двое суток перевели во второй и сразу на лодку в БЧ-4.командир БЧ Петушко, старшина команды Константюк ,командир отделения- Опря.
После учебки это была другая жизнь.

Нагрузки увеличились есть и спать хотелось еще больше. Пайки подводника первое время не хватало, старички посмеивались, но «птюшку»молодым отрезали побольше. И вот моя первая встреча с подводной лодкой. Состоялась она у пирса в Гаджиево. Носовая часть замотана брезентом, это после столкновения с американской. Пришли в Полярный, встали в док на ремонт. Тут началась моя вторая учеба, как говорится на рабочем месте. Нужно было в кратчайшие сроки сдать на самоуправление, потому что тем кто сдаст за две недели получают краткосрочный отпуск. Спать было некогда, Облазил и пощупал каждый вентиль ,каждую задвижку, каждый клапан всё от первого до последнего шпангоута. На самоуправление сдал за десять дней, но с отпуском был облом. Одним словом командир БЧ «Петушко»,это фамилия такая.

Помнится в Полярном есть тропа «Хошемина» знакомая матросам срочникам, хорошая штука. После ремонта вышли на ходовые испытания вместе с первым экипажом, командир Шабанов, проверяющим сам комдив. Испытания прошли, но по возвращении тюкнули рыбачка легонько.

По экипажу ходила шутка- командир запрашивает штурмана «где находимся».в ответ-«четыре мили от московской кольцевой».

Командиром нашего второго экипажа был назначен Логинов В.П., человек волевой и грамотный. С ним я ходил на ученья «Океан» и два боевых похода.
Новый 1971 год и свой день рождение встречал в Атлантике. В этот же год мне был предоставлен отпуск на родину, после второй автономки. Во втором походе Кулибаба был старпомом .На задачи выходили двумя экипажами. Мой старшина Константюк заболел и мне пришлось трое суток держать вахту почти без сна. С приходом в базу, закрыл вахту и вырубился. Пробовали будить, хлопали по щекам, терли уши, давали нашатырь, бесполезно. В здоровом теле здоровый сон.

После этого похода Логинов кажется ушёл в академию, а командиром нашего второго экипажа в/ч 60207-А был назначен Кулибаба В.П.Осенью 1971года наш экипаж принял К-19,был пополнен недостающими специалистами и повел лодку в Полярный в док.
После ремонта ходовые испытания, выполнение задач и автономка.

По возвращении домой 24 февраля 1972 года на лодке произошел пожар. Во всех походах я спал прямо в радиорубке под столом с радиоаппаратурой на ящиках с «Зипом».Так было очень удобно. По тревоге я всегда на боевом посту. За полчаса до подъёма прозвучал сигнал тревоги. Быстро выскочив со своего лежбища включил всю необходимую аппаратуру на прогрев. Прибежали старшина команды мичман Константюк, молодой радист Крючков. Каждый занял свои места по боевому расписанию. Во время доклада о готовности в центральный пост по «Каштану»мы услышали крик Пети Кабак о пожаре в 9 отсеке.

Петр Кабак

Через некоторое время лодка пошла на всплытие. Всплыв на перископную глубину подняли антены и стали прослушивать эфир в поисках частоты лучшей для проходимости сигнала. Проходимость как и погода на верху были мерзкими, а тут еще и угарный газ стал доходить и до нашего третьего отсека. Командир приказал дать сигнал бедствия. Настроив передатчик и зарядив перфоленту с сигналом произвели выстрел, но он оказался холостым, квитанции нет значит нас не слышат. Вышли открытым текстом на международной волне. Работать надо было ключом, рука плохо слушалась. В ответ тишина, только эфирный треск. Зарядил ленту повторно, но её порвало в самом начале, она за что-то зацепилась. Необходимо было её восстановить с помощью специальной линейки. Считывать с кусков ленты пришлось мне ,за перфоратор сел Крючков. Константюк занимался докладами в центральный. После первой группы цифр молодой свалился, начал действовать угарный газ.
Гляжу мичман приседает и голова набок. Подошел штурманский электрик Виктор Евсеев ,родом с Казани, так вот я читал а его заставил тыкать пальцами в клавиши перфоратора.
Время от времени кто-то не помню давал нам аппарат подышать. Настучав перфоленту, зарядил её, и прослушав и выбрав частоту с лучшей проходимостью, стрельнул. Пошли томительные секунды ожидания квитанции, но в этот раз её я не дождался, потерял сознание. Очнулся на палубе 2 отсека с кислородной маской на лице. Кто её мне давал не помню. Ползком добравшись до переборки в центральный кричу «кто в рубке и получена ли квитанция».Кто был в центральном тоже не помню, но ответ отрицательный. Голова трещит, ноги подкашиваются ,а идти надо. Добравшись до рубки, поднял с пола ленту, прослушал частоты, зарядил и стрельнул. Всё это на автопилоте. Опять томительные секунды ожидания и вот наконец знакомая мелодия «умэски» Есть квитанция, нас услышали, доложил в центральный и снова вырубился. Очнулся от холода, лодка была на поверхности и холод тянуло через открытый верхний люк центрального отсека. Главная энергоустановка заглушена, дизеля не запущены, аккумуляторные батареи сели, освещение аварийное, связи больше никакой.

Достали маломощную коротковолновую радиостанцию,
а там аккумуляторы на «0».Константюк вспомнил о ручном генераторе для зарядки таких батарей. Установили и давай все по очереди его крутить.
Досталось и нам радистам и штурманским и метристам. Сутки крутили, но своего добились.

Первым кораблем с которым была установлена связь был гражданский сухогруз. В это время я еще не знал о погибших товарищах, не было времени уходить из рубки, потому что каждый занимался тем чем должен заниматься по боевому расписанию.

Выйдя на мостик подышать я увидел что-то накрытое брезентом. Это были Хрычиков и Марач. Только увидев их я понял произошло страшное, неотвратимое.

Шторм, большая бортовая качка , волны захлестывают рубку. Страха не было, мы видели сосредоточенное лицо нашего командира и мы верили ему и нашему кораблю. Даже когда вода при сильном крене хлынула через верхний люк рубки и командир приказал»срочно вниз, задраиться»,мы верили что выстоим.
Вахту в рубке несли постоянно, но эфир был чист.
И вот наконец услышали сухогруз и через некоторое время увидели вдалеке. Настроение поднялось.

Шторм не давал возможности подойти к борту, попытки взять на буксир приводили к травмам личного состава, канаты рвались как нитки. Вахту сдал только тогда когда мокрым способом был переправлен на спасательный буксир. С буксира семафорил на лодку и выяснял о состоянии в 10 отсеке, потом в кубрике рассказывал ребятам.

Затем плавбаза, встреча с ребятами с 10 отсека,

Матросы из 10 го отсека

приход домой,»Щук озеро»,бесконечные допросы.

Уходя в автономку взял с собой дембельский чемодан, ведь это моя последняя автономка перед ДМБ. Подгонял форму, наводил порядок с дембельским альбомом, подбивал ботинки, да только все это хозяйство так и осталось
на моем лежбище под столом в радиорубке.

Те фотографии что на сайте мне прислал в 1990 году Заварин ,кроме семейной отпускной, в том же году я впервые прочитал в журнале «Морской сборник»его статью о аварии на К-19,о нашей аварии. Некоторое время переписывался и созванивался с ним. Ну а после «отдыха»,Гаджиево, родная команда, приказ о демобилизации и по домам. Так в кратце проходила моя служба на Северном флоте, о которой я ни чуть не жалею. И если бы дали возможность еще раз пройти через это я бы не колеблясь пошел.

Понятие «надо» для меня, это просто надо и всё, без всяких объяснений. После армии учёба в училище, техникуме, дипломы с отличием. Сейчас я работаю механиком по ремонту медицинского оборудования в медицинских учреждениях. Работа нужная, но она не видимая для окружающих, также как и служба радиосвязи «морская интелегенция»,так нас называют на флоте. Погибшим вечная память, а нам живым здоровья. О сайте узнал в день подводника, тут же напомнил о себе. Теперь у меня постоянная связь пока с двумя сослуживцами и это благодаря нашему администратору Владимиру. Большое ему человеческое спасибо.

Я очень рад что еще не вся наша молодежь присосалась к горлышку бутылки с пивом!

С уважением Локтионов Николай,радист в/ч 60207-А. К-19. 24.02.72г.