60-е годы XX-го века были сложным периодом в истории Советского союза. Это время Холодной войны и Карибского кризиса. СССР и США стремились как можно дальше расширить пределы своего влияния. Америка и Россия соревновались в мощном вооружении, в первом запуске человека в космос, в первом строительстве атомной подводной лодки…

Бесконечная советско-американская гонка могла привести к самым непредсказуемым и страшным для мира  последствиям. Один неопознанный шорох в небе или в глубинах вод океана, пойманный сверхмощными радарами американских разведчиков, мог вызвать роковое движение руки властного человека. В Советском союзе накал страстей был не меньшим.

В обеих державах пальцы рук держали на кнопках управления ракетами. Это было время неверной информации, неправильной оценки и неточных расчетов, искажавших смысл событий. Затмевающий разум «тотализатор» двух могущественных держав мог воплотить в жизнь «эффект бабочки» Рэя Брэдбери и наше настоящее было бы совсем другим.

Одним из роковых событий этого сложного для России и Америки периода стала авария в реакторном отсеке первой советской атомной подводной лодки К-19.

Это событие могло стать решающим не только для двух великих держав, но и для всего мира в целом. Если бы неполадка не была устранена ценою человеческих жизней, мир бы пережил еще один Чернобыль или Третью мировую войну. Главный старшина 2-ой статьи, ныне мичман в отставке Иван Петрович Кулаков был одним из тех, в чьих руках находилась судьба всего земного шара.

— Иван Петрович, стать моряком – это Ваша мечта детства?

Во времена моей молодости было престижно стать летчиком, моряком или военным. Все тебе завидовали, если в  твоей семье отец, сын или муж носит форму. Отлынивать от службы никто и не думал. Так мы  были воспитаны. Это теперь многое поменялось. Каждая девушка мечтала выйти замуж за «мужчину в форме». Поэтому стать моряком или летчиком – это действительно моя мечта детства. Больше, конечно, был склонен к морской службе, поэтому и поступил на службу в ряды  Военно-морского флота.
— Сколько Вам было лет, когда Вы попали на АПЛ К-19?

Призвали меня служить в 1957 году. Мне было тогда 19 лет. Год учился в Ленинграде в учебном отряде подводного плаванья. В августе 1958 года всех выпускников погрузили в эшелоны и отправили на Север. До весны 1959 я служил на дизельной подводной лодке. А после приехали, как мы их называли, «покупатели». Они производили набор на новые подводные лодки.

Чтобы попасть на АПЛ К-19 нужно было пройти серьезнейшую комиссию. Проверяли нас тщательно. С нами работали хорошие психологи. Помню, был один парнишка, он не мог погрузиться в воду в скафандре. А мы должны были уметь починить любую наружную поломку, находясь под водой. Так вот психологи выяснили, что в детстве он тонул и пришли к выводу о невозможности искоренения детских страхов. Парнишку исключили. Так что, боязливых у нас не было.

Вообще, перед тем, как отправиться служить на К-19 нам всем был задан вопрос открытым текстом, хотим ли мы служить на атомных подводных лодках? Никто долго не раздумывал. Еще бы! Выпала такая возможность изучить новую технику. Согласились легко.
— Неужели не было страшно или вы просто не осознавали ответственность, которую возлагаете на свои плечи, на плечи мальчишек?

Во-первых, воспитаны мы были в духе «надо, должен и точка». К тому же существует Военный устав, по которому тяготы военной службы не обсуждаются. Во-вторых, об атоме мы ничего практически не знали. Где-то в газетах, конечно, читали про Хиросиму и Нагасаки, ну а толком представления никакого не имели. Об этом практически не писали.

В-третьих, это была молодость. Молодым же кажется, что с ними никогда ничего не случиться, сильные, озорные ребята. У мальчишек глаза горят – новая лодка, новая техника! Так мы попали в Северодвинск, раньше он назывался Молотовск, где располагались 3 торпедные атомные лодки. Все было сверхзасекречено. Американцы в то время уже начали строить «Джордж Вашингтон» с ракетными установками. Поэтому вскоре нам поступило указание: «Опередить!».

Началась очередная гонка между Америкой и Советским союзом. Приступили к строительству первой советской атомной подводной лодки, несущей три баллистические ракеты Р-13, оснащенные 1,4-мегатонными боеголовками. Работали круглосуточно, без выходных. Строили К-19 почти 3000 человек, в том числе и моряки. Для нас это было хорошей возможностью изучить лодку всю до каждого винтика. В эксплуатацию АПЛ К-19 была принята в 1960 году.
— Когда лодка отправилась на учения в Северную Атлантику, что-нибудь предвещало трагедию?

Испокон веков существует традиция при спуске корабля на воду, разбивать о его винты бутылку с крепким содержимым внутри. Когда на воду спускали АПЛ К-19, брошенная к винтам бутылка шампанского скользнула по борту и не разбилась. Это было плохим предзнаменованием, если верить в приметы. Но мы, атеисты, воспитанные советским временем, не придали этому никакого значения. Однако за 40 лет эксплуатации лодка пережила не мало несчастных случаев. Помимо аварии в ядерном отсеке, после чего ее прозвали «Хиросимой», она столкнулась с американской АПЛ Gato. А в 1972 году огромный пожар унес жизни 28 моряков. Так что хотите – верьте в приметы, хотите – нет. Кстати самое интересное то, что не тонула она!

— Каков распорядок дня на подводной лодке?

На лодке расписано все до минуты:
4 часа – вахта;
4 часа – бодрствование (отрабатываем тушение пожара, поступление воды, заклинку рулей и др.);
4 часа – отдых;
4 часа – опять вахта.
Что там наверху происходит, как там – не ощущаешь этого. Под водой же ничего не видно, не слышно. Сутки разбиты на 4 части по 4 часа. Сидишь в ограниченном пространстве и выполняешь необходимые задания. Вот и весь твой день. Лодку мы знали от и до. Без света, вслепую могли устранить любую неполадку. Коллектив у нас собрался сплоченный, по-другому и не должно быть. Мы же здесь «один за всех и все за одного!». Конфликтных людей выявляли еще на суше и от службы на нашей АПЛ отстраняли.
Вот в американском фильме «К-19. Оставляющая вдов» с Харрисом Фордом показан момент, когда один моряк отказывается идти устранять неполадку в аварийном отсеке. Не было такого! Ни у кого не могло даже мысли возникнуть отказаться исполнять свои обязательства.

— В котором часу примерно Вам сообщили о неполадках в ядерном отсеке и как это было?

Мы проходили учения «Полярный круг» в Датском проливе. На обратном пути, когда шли уже домой, нам оставалось выполнить последнее задание. Задание было следующим: К-19 изображало американскую атомную подводную лодку, которую наши советские лодки должны были обнаружить.

Цель К-19 – пройти мимо них незамеченной, зайти в Ледовитый океан, замереть под кромкой льда, потом всплыть и произвести залп по территории нашего государства, на Камчатку. Мы прошли Датский пролив, вышли в Норвежское море… Тогда-то все и произошло.

Было 4 июля 1961. В 4.00 мы приняли вахту. Каждый боевой пост доложил: «Боевой пост принял. Замечаний нет», каждый отсек доложил: «Такой-то отсек осмотрен. Замечаний нет. На вахту заступили». Среди принявших вахту был и я. Ничто  не предвещало трагедии. Все проходило как в обычный рядовой день. На пульте управления реактором тоже заступили на вахту, управленец расписался в журнале и машинально глянул на измеритель давления, после чего громко сообщил: «Тревога! В первом контуре давление ноль!».

Оказалось, перестали работать насосы, обеспечивающие циркуляцию теплоносителя, ушла охлаждающая жидкость и реактор начал плавиться, как самовар или чайник без воды. В аварийном отсеке моментально повысилась радиоактивность и радиационное облако стало расползаться по всей лодке.
Когда К-19 еще стояла на заводе, специалисты предложили соорудить на лодке на всякий случай аварийную систему промывки реактора. Однако завод посчитал это очень дорогой конструкцией, да и времени на ее разработку не было. Мы же торопились, мы же должны были быть первыми!
— Что было предпринято для устранения неполадок?

Экипаж осознавал, что если ничего не сделаем – погибнем. Взорвется реактор. За ним – другой. К тому же мы несли ракету в 1млн. 400тыс. тонн в тротиловом эквиваленте. К сравнению: на Хиросиму была сброшена бомба, если я не ошибаюсь, в размере 20тыс. тонн в тротиловом эквиваленте. Сопоставьте!Еще на борту лодки располагались 2 торпеды с атомными боеголовками и 24 торпеды с обычными боеголовками. Представьте, если бы все это ухнуло! Вероятно, Европа бы не заселилась по сегодняшний день!

Но авария на К-19 могла вызвать и Третьею мировою войну. Взрыв лодки в Атлантике, неподалеку от базы HАТО мог быть истолкован как недружественный акт СССР. Какие могли быть последствия? На Москву и Ленинград полетели бы натовские ракеты. Так что медлить было некогда, и мы приняли решение соорудить собственноручно охладительную систему.

Работали моряки группами, по 2-3 человека. Защитных костюмов не было. Нашлись только химкомплекты и противогазы. Последние все равно приходилось стягивать, т.к. от жары в аварийном отсеке запотевали стекла противогаза, а это мешало работать. Небольшие обязательные навыки сварщика, полученные во время учений на суше, морякам не сильно помогали. Приходилось вдвойне стараться. Температура зашкаливала. Угроза теплового или ядерного взрыва становилась все ближе.

Ребята в реакторном отсеке сгорали заживо. Связаться с берегом нам не удавалось. Повредилась антенна, когда мы ходили на больших глубинах. К-19 оказалась совсем одна в открытом океане, с мальчишками на борту. Идти напрямую к нашей базе мы не могли. Это заняло бы трое суток. За такое время лодка могла превратиться в «Летучего голландца», а весь экипаж – в светящиеся трупы.

Тогда наш командир Н. Затеев принял решение двигаться обратно на Юг, к берегам Норвегии, где во время учения нас должны были обнаружить свои лодки. С помощью слабомощного передатчика мы подавали позывные. Международный SOS, конечно, нам нельзя было передавать – все же засекречено. Передавали позывные, понятные только нашим суднам. Благодаря ребятам, работавшим в ядерном отсеке, система охлаждения сработала и температура начала падать. Все вздохнули с облегчением. Но как оказалось ненадолго.
— Почему Вам пришлось спускаться в зону повышенного облучения? Что случилось с автоматическими клапанами?

Беда не приходит одна. В 15 часов произошел еще один удар: отказали автоматические клапаны для откачки воды и пара. Температура опять начала подниматься и вновь возникла угроза взрыва. Старший помощник командира В. Енин, Л. Березов и Я вызвались устранять неполадку. Помню, было очень жарко. Брел по щиколотку в радиационной воде. Спускаться в зону повышенного облучения пришлось дважды – заело еще один клапан откачки воды. Потом очень тошнило и появилось чувство усталости. Все остальное для меня как в тумане. Командир велел всем выйти на верхнюю палубу. Там ветер, казалось, немного сдувает радиацию. Нам разрешили выпить по 100 гр. спирта – считалось, что это каким-то образом уменьшит радиацию в организме человека.
— Когда же пришла помощь?

В Москве уже заволновались, ведь К-19 в назначенное время не вышла на связь. Там думали, что мы сбежали к американцам. Но вскоре, нас нашли наши дизельные лодки, и нам удалось связаться с «Большой землей». Командир дал телеграмму: «Что делать дальше? Экипаж облучается!». Ответа не последовало. Запросили второй раз. Пришел ответ: «Пейте больше соков и ешьте апельсины». Наш командир, как говорится, выругался по-русски, мол, мы, что в Африке? Где нам взять апельсины и соки? Наши продовольственные запасы и так  на исходе. Москва молчит, штаб молчит. Никаких указаний не поступает, а ребята облучаются. Тогда капитан принимает решение пересадить весь экипаж К-19 на прибывшие дизельные лодки. АПЛ К-19 загерметизировали, и чтобы она не досталась американцам, вокруг нее оставили дежурить дизельную лодку. В случае приближения чужого судна было принято решение его торпедировать.
— Как полученная доза радиации сказалась на Вашем здоровье?

Первая группа ребят, которая отправилась сооружать самодельную нештатную систему расхолаживающей активной зоны, получила, конечно, смертельные дозы облучения – до 6000 рентген. Я получил меньше – 700 рентгенов. Меня доставили в Ленинград, в Военно-медицинскую академию, где я потихоньку умирал. У меня резко подскочила температура под 40 ?С, начался интенсивный распад крови – кровь перестала сворачиваться. Выпали волосы, ослеп. Во рту все было обожжено, кормили через зонд. Каждый день мне переливали кровь. Однако это не помогало. Я уже двумя ногами стоял на том свете, когда врачи приняли решение сделать мне пересадку косного мозга. Боялся, думал не вынесу. Однако мне повезло, операция прошла удачно и я пошел на поправку.

— Как на происшедшее отреагировало советское правительство?

Вначале нас хотели представить к званию Героя Советского Союза. Однако награждение так и не состоялось. Никита Сергеевич Хрущев сказал: «За аварии мы не награждаем». Этим все было сказано. После случившегося мы подписались документ о не разглашении тайны и замолчали… Как оказалось, надолго.

Только благодаря американскому фильму «К-19. Оставляющая вдов» завеса тайны приоткрылась. Восемь подводников, которые устраняли неисправность в аварийном отсеке, умерли через несколько дней после госпитализации. Похоронили их тайно, ничего не сообщив родным и близким. В 90-х годах один из сослуживцев совершенно случайно обнаружил могилы погибших героев.

Мне же дали II-ю степень инвалидности и поставили диагноз – «астеновегетативный синдром». Т.е. грубо говоря, для всех теперь я сумасшедший. Видимо, это еще один способ перестраховаться на случай, если кто-то разгласит тайну. С таким синдромом ему уж точно не поверят.

Эта запись в медицинской карточке повлияла и на мою профессиональную деятельность. Не получалось устроиться на работу. Когда-то нам обещали: «Родина вас не забудет и вы не будите ни в чем нуждаться». А родина забыла. У меня не было никакого выхода и я написал письмо начальнику политотдела Кузьминчуку. Примерный текст такой: «Подскажите, что делать? Пенсия – 28 рублей. Грабить я не могу, подаяния просить не умею. Как жить?»

Мне помогли. Изменили диагноз в медицинской карте и я снова вернулся на флот. В море, правда, больше не выходил, стал начальником тренажера по подготовке подводников. Спустя несколько лет я женился.
— Какова дальнейшая судьбы атомной подводной лодки К-19?

Далее лодку обследовали и установили причину аварии. Выяснилось, что виноват сварщик. Вероятно, при сварке верхней трубы он обронил на нижнюю трубу, которую следовало закрыть ковриком, грамм-другой расплавленного металла. Из-за этого образовалась микротрещина. Под большим давлением циркулирующей в трубе воды трещина увеличилась и охлаждающая жидкость вытекла. Вот вам и маленькая капля! После аварии АПЛ К-19 привезли обратно в Северодвинск, где атомный отсек был вырезан и затоплен. Эксплуатировалась лодка до 2003 года.

— О чем Вы сегодня  мечтаете?

На мой жизненный путь, к сожалению, выпало сложное испытание. Мне было 22, когда с АПЛ К-19 случилась трагедия. Этот день стал точкой отсчета моей борьбы со смертью и недугами. Теперь ценю лишь одно – здоровье. Поэтому мечтаю сегодня попасть в хорошую клинику и полностью обследоваться. Пока мне этого не удается… Слишком много несправедливости было в моей жизни, но до сих пор не могу к этому привыкнуть.
— Если бы жизнь начать сначала, Вы бы стали моряком?

Да.

Бесодовала: Ольга Аверкова-Литвинова (http://art-parking.info/)

Статья была подготовлена для журнала «Доберман»: http://doberman.by/

Иван Петрович Кулаков ушел из жизни в ночь с 9-го на 10-е марта 2008 года.